ГИДРОСТРОИТЕЛЬ ФЕДОР ЛОГИНОВ

Семейная фотография Логиновых.

20-е годы 20-го века семейная фотография Логиновых. Семья большая, мужчины все похожи друг на друга. Слева – отец, Георгий Силантьевич. Лицо независимого человека. Волосы на голове аккуратно причесаны, при этом окладистая крестьянская борода. Взгляд строгий, может быть, даже недоверчивый. Судя по всему – крепкий хозяин и сильный человек, однако видна уже некоторая усталость от жизни. Федор – в центре, ясно, он старший, опора семьи. Лицо открытое, но взгляд тяжеловатый и тоже немного недоверчивый. Судя по снимку, Федору никак не меньше двадцати пяти лет. В эти годы Федор Логинов живет в Боровичах, на своей родине. Уже отвоевал Гражданскую. Вкусил и захлеб кавалерийских атак, и рутину службы, и душащее чувство людской несправедливости – это тоже видно. Однако жизнь – впереди.

Федор Логинов записался добровольцем в Красную Армию в свои 18 лет. Это было также начало восемнадцатого года, начало Красной Армии (23 февраля). Служил в полку Петроградской рабочей команды, а осенью был отправлен на Восточный фронт. Федор был видным бойцом, сообразительным и дисциплинированным. На Восточном фронте его перевели в кавалерию. Потом – врангелевский фронт, дальше – ликвидация банд на Кубани. Логинов окончил трехклассную земскую школу. Природой ему даны были способности, таблица умножения «отскакивала от зубов».

Писатель Рафаил Михайлович Дорогов хорошо знал Логинова, много общался с ним лично. Он издал повесть о Логинове «Город на главной улице» [7]. Многие документы в 70-х годах даже профессиональному писателю были недоступны. Поэтому Рафаил Михайлович писал, следуя, в основном, личным впечатлениям о встречах с Логиновым и воспоминаниям его коллег и близких.

ДНЕПРОГЭС

Александр Винтер НАЧАЛЬНИК строительства ДНЕПРОГЭС

Страна жила голодно. И легендарный начальник строительства Днепрогэс Александр Винтер начал с того, что на правом берегу построил столовую на 8 тысяч обедов в день. Это само по себе было серьезным политическим шагом. Меньше чем за год было построено 658 домов, общежитий и бараков. А сверх того – амбулатория, фильтрационная станция, школа, детсад, два (зимний и летний) кинотеатра. Вряд ли Логинов, встречая Винтера, задумывался, каким он сам будет руководителем. Между ним, студентом, и Винтером, начальником огромного строительства, была слишком большая дистанция. Но характер, привычки и манеры руководителя всегда на виду, всегда на устах подчиненных и что-то, так или иначе, перенимается ими.

ПЕРВЫЕ ЭЛЕКТРОСТАНЦИИ

Первая гидроэлектростанция («водоэнергетическая установка») в России была построена неподалеку от Ессентуков, на речке Подкумок в 1903 году. Она подавала электричество в четыре курортных города, на их улицах зажигалось 400 дуговых фонарей, а минеральную воду качали электронасосы. В Кисловодске и Пятигорске открыли движение трамваев. Вторую гидроэлектростанцию возвели монахи на Соловецких островах. Она была построена в 1909 году и снабжала энергией монастырские храмы и многочисленные мастерские.

Кадровик нашего времени, взяв в руки трудовую книжку Логинова, сказал бы: «летун...». В самом деле, в проектном институте – не больше года, Баксанстрой – год, теперь – Волгострой... Реалии начала тридцатых годов были таковы, что коммунист, тем более «парттысячник», сам себе не принадлежал. Никто из таких, как Логинов, и помыслить не мог о том, чтобы написать заявление: «прошу уволить меня по собственному желанию». Все работали там, где считала нужным партия. Бросать способных молодых инженеров с объекта на объект у руководства страны были свои причины. В том числе и политические. Энергетики первой волны, те, кто стоял у истоков ГОЭЛРО и строил Днепрогэс, станции на Волхове и Свири, стали очень популярными людьми. За большинством из них стояли не только стройки ГОЭЛРО, но и революционное прошлое. Их называли «красные электрики».

СТАЛИНГРАД

В 1965 году в издательстве «Советская Россия» вышла книга очерков «Высокое напряжение». Рассказывается в ней о первом периоде строительства Сталинградской ГЭС. Авторов много, их фамилии в алфавитном порядке перечислены на отдельном листе, и кому какой принадлежит очерк – понять невозможно. Издатели претендовали на то, чтобы книгу можно было отнести одновременно и к историческому и к художественно-публицистическому жанрам.

Автор очерка «Немного истории» пишет, что Логинов узнал о своем новом назначении ночью 31 августа 1950 года лежа в постели у себя в Запорожье. Вроде бы по телефону состоялся разговор с министром, который проходил в следующих выражениях:

«- Ты сегодня слышал по радио постановление правительства о строительстве ГЭС на Волге?

- Да.

- Ну и как?

- Здорово.

- Верно, здорово…

Министр помолчал, потом торжественно сказал:

- Есть мнение послать тебя начальником строительства…

У Федора Георгиевича перехватило дыхание

- Благодарю вас за доверие»

Писателя, показавшего Логинова эдаким беспокойным записным романтиком, готовым по первому звонку мчаться в другой конец страны, можно понять. Только вот «истории» у автора очерка «Немного истории» получается действительно «немного». Ему все же стоило, бегло хотя бы, взглянуть на статью в «Правде» от 31 августа 1951 года, которую и передавали по радио. Эта публикация представляет собой постановление Совета Министров СССР «О СТРОИТЕЛЬСТВЕ СТАЛИНГРАДСКОЙ ГИДРОЭЛЕКТРОСТАНЦИИ НА р. ВОЛГЕ, ОБ ОРОШЕНИИ И ОБВОДНЕНИИ РАЙОНОВ ПРИКАСИИЯ», оно перепечатывалось в разных изданиях десятки раз и является отправным документом для всех, кто пишет о строительстве Сталинградской ГЭС.

Пункт 4 этого постановления гласит: «Назначить начальником «Сталинградгидростроя» т. Логинова Ф.Г. и главным инженером строительства т. Медведева С.Р.». То есть, назначение уже состоялось, и Логинов не мог не знать об этом.

На нескольких сайтах, посвященных истории города Волжского, есть такой текст: «Строительство гидростанции поручили МВД. Л.П. Берия, руководитель этого ведомства (формально Берия в 1950 году был первым заместителем Председателя Совета Министров СССР – А.Р.) пригласил Ф.Г. Логинова в Москву. Там он узнал о своем назначении начальником Сталинградгидростроя, в Гидропроекте ознакомился с проектной документацией». К сожалению, найти первоисточник и выяснить, кто автор этого утверждения, не удалось.

Однако сказанное близко к истине. Сейчас из открытых источников известно, что назначение Логинова «начальником ИТЛ и строительства Сталинградской ГЭС» состоялось приказом 0558 МВД от 17.08.50 года [81].

Сцена, посвященная встрече Л.П. Берии с Логиновым есть в повести А.Марфенко «Левобережцы». Однако только на этом основании считать встречу установленным историческим фактом нельзя.

В Российском Государственном архиве экономики хранятся дневники Федора Георгиевича Логинова. Записи, датируемые днями первыми днями в Сталинграде, довольно пространны.

«4.9.50 г. Прибыли вовремя в следующем составе, со мной Зоя и Борис, Медведев, Воробьев…». Зоя – жена, Зоя Михайловна, Борис – старший сын. Степан Романович Медведев – главный инженер строительства, Иван Григорьевич Воробьев – заместитель Логинова по лагерю, подполковник. «Вечером поехали по городу до Тракторного. Целого города не видно, есть отдельные куски его с большими разрывами. Много, очень много восстановлено, но не меньше ещё надо восстанавливать. Климат, страшная жара и разрушения произвели тяжелое впечатление, Зоя всплакнула». По дневникам можно судить, что еще долго, не меньше года, по сравнению с плодородной, тенистой Украиной наша местность будет восприниматься Логиновым как глухая полупустыня.

Сооружение мощной Сталинградской гидростанции на Волге, орошение и обводнение районов Заволжья и Прикаспия являются продолжением и развитием плана «ОБ ОРОШЕНИИ И ОБВОДНЕНИИ РАЙОНОВ ПРИКАСПИЯ».

ГОРОД

Заслуга Логинова в строительстве Волжского, в следующем: он решительно отказался от возведения временного жилья для строителей и, пользуясь своими связями в Москве, вопреки давлению местных властей, настоял на строительстве современных жилых домов со всеми бытовыми удобствами. Идея временного жилья у нас в стране возникла в 20-х годах. Индустриализация предусматривала строительство новых крупных предприятий. Для этого использовались мобилизационные методы. Десятки тысяч рабочих надо было расселять в непосредственной близости от крупной стройки. Предполагалось, что по окончании стройки надобность в массе строителей, а значит и в жилье для них, отпадёт сама собой. Строители перейдут на другой объект, а дом с собою не возьмешь. Поэтому жилье должно быть недорогим, с минимальными удобствами, с ограниченным сроком эксплуатации. Средства на строительство такого жилья включались в общие расходы по возведению предприятия. Таким образом, на местах крупных строек стали появляться бараки и «полуземлянки». Идеологи страны постоянно говорили о заботе партии о простых людях, о том, что уровень жизни рядового гражданина СССР в самом скором времени должен превзойти уровень жизни населения развитых стран. Кричащий разрыв между картинами светлого будущего и реальностью настоящего должен быть преодолен в несколько лет. Однако обещанный срок проходил, а «светлое будущее» все не наступало: вначале якобы вредители – «пособники мировой буржуазии, враги советской власти и колхозно-совхозного строя» – срывали планы, потом страну действительно постигло страшное бедствие – война…

Стройки заканчивались, затевались новые, а люди так и продолжали жить в бараках. Порой десятилетиями.

Еще до войны на строительство многих крупных объектов – Днепрогэс, Магнитка, Сталинградский тракторный – приглашались иностранные специалисты. Условия их быта – как правило, им предоставлялись коттеджи – оговаривались в контракте. Директора предприятий и партийные боссы тоже не могли жить в бараках. Для этих категорий возводились коттеджные поселки. Кричащая разница в уровне жизни элиты и рабочих масс могла спровоцировать социальный взрыв. Поэтому для части инженерно- технического персонала и стахановцев возводились более или менее благоустроенные жилища.

Главным признаком «благоустроенности» считалось централизованное отопление. В социальном отношении это был как бы переходной тип жилища. Работай хорошо, перевыполняй план – и ты получишь комнату в благоустроенном доме. Учись, станешь инженером – мы дадим тебе комнату. Проявишь упорство и таланты, станешь директором – получишь коттедж. Появлялись довольно странные поселения, где элементы архитектурного модерна (коттеджи и дома-коммуны строили по особым проектам) соседствовали с длинными унылыми улицами из бараков и полуземлянок.

Всё это грозило повторением в Волжском.

Благоустроенные дома для руководства Сталинградгидростроя были заложены в центре Сталинграда. Основная же масса строителей должна была жить во временных поселках, по правому и левому берегах Волги.

Логинов отверг эту схему. Напрочь. На своем стоял неколебимо. Что заставило Логинова отстаивать строительство города вместо разбросанных поселков?

В Сталинград выезжает архитектор И.Н. Редько. Здесь создается целая комиссия по выбору места под застройку города. В нее входят руководители области, местные архитекторы. Санитарный инспектор и землеустроитель. Член комиссии – главный инженер «Сталинградгидростороя» Степан Романович Медведев [93]. Логинова в списке нет. Но с первых дней, как представитель организации-заказчика, он начинает принимать самое деятельное участие в обсуждении проекта.

«Разве не можем мы создать зеленого массива на левом берегу Волги на месте нашего города? Обязательно создадим, – уже с прошлого года приступили к этой работе. Все улицы и дворы будут засажены зеленью, будут устроены скверы и парк и среди зелени будут 2-х и 3-х этажные дома, чем это не красиво?»

Озеленение – конек Логинова. Ведь все споры о «социалистическом городе» свелись к тому, что нужны поселения, где нормальным семейным людям удобно жить, работать, учиться и отдыхать. А если здесь, в Заволжье, озеленение не поставить во главу угла, Волжский превратится в пыльный, продуваемый всеми ветрами заштатный городок, куда люди будут ехать как в ссылку.

Логинов был пасечником. И очень сожалел, что здесь, в наших местах, заняться этим нельзя. В дневнике записывает: «проехав 1000 километров, не встретил ни одной пасеки. Это понятно, т.к. отсутствие природных медоносов и большие ветры не дадут возможности рентабельно вести это хозяйство».

В породах деревьев Логинов разбирался профессионально.

«При мне – вспоминает Анатолий Аграновский – Федор Георгиевич вел беседу с «зеленым» строителем.

- А вертикальное озеленение? Внутриквартальные посадки? – спрашивал Логинов.

Озеленитель перечислял: – Ясеня пенсильванского привезли две тысячи штук, тополя канадского – тысячу, пирамидального – четыре тысячи. Исключительно роскошные саженцы!

– Возраст? – уточнял Логинов.

– Три года.

– С ваш рост?

– Нет, метров до трех.

– О!

– Вяз мелколистный, – продолжал озеленитель, – шелковица, смородина, сирень, скуления, лох…

– Какой лох? – поинтересовался Логинов. – Это «джиде» по- азиатски?

– Ну, конечно! Тернистый.

– Зеленые насаждения – лицо города! – сказал Логинов, поднимаясь с места. – Сейчас пошлю топографов, они разобьют вам оси улиц, и сажайте деревья, пусть живут! Там, где можно, – сажать! Последнее слово – будто точку поставил. А города не было. В степи шла планировка будущих улиц. Работали топографы, за ними двигались озеленители, а уже следом – строители»

ВОЛЖСКИЙ – ИМЯ ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ

Об имени будущего города Логинов задумывался с начала строительства. Еще летом 1951 года имя городу он попросил подобрать известных писателей Паустовского и Долматовского. «Мы сидели всю ночь напролет – вспоминает Долматовский – придумали много имен, были среди предложенных нами, наверное, интересные и романтические. Логинову понравились и были выписаны им на отдельный лист названия – Пятиморск, Электроград, Гидроград» [157]. Как же получилось, что город назван… так, как назван. Скажем прямо – не самое лучшее имя. С точки зрения лингвистической морфологии, Волжский – относительное прилагательное, обозначающее признак предмета. Города Саратов, Самара, Дубовка, Волгоград имеют признак – волжский, стоящий на Волге. Волжский город Кострома. Волжская рыба вобла. Но волжский город Волжский?... Как вообще могло появиться это название? 25 января 1952 года был зарегистрирован не город, а поселок строителей Сталинградской ГЭС – Волжский. Регистрация и наименование вновь возникших населенных пунктов производились Исполкомом областного Совета депутатов трудящихся по ходатайству исполкомов районных Советов. Закон предписывал давать наименования новым населенным пунктам «в 124 соответствии с местными географическими, топографическими, бытовыми и прочими условиями и предметами» [158]. Территория, где начиналось строительство, относилась к Среднеахтубинскому району и начиналась у истока реки Ахтуба. Магистралью района была не Волга, а как раз таки Ахтуба. Логика членов райисполкома могла быть следующей: «Два поселения с именем Ахтуба (Верхняя, Средняя) уже есть. Должно же быть в районе что-то связанно с великой русской рекой, раз наши земли выходят на нее». «Волжский – значит при Волге, а не при Ахтубе или при ерике Гнилом, как, скажем, поселок Рыбачий». Требования закона учитывать местные географические и топографические условия были соблюдены. А о том, что Волжский – прилагательное, надо полагать, никто не задумывался. И уж тем более о том, что оно «относительное, обозначающее признак предмета» и по этому признаку любой населенный пункт на Волге – Волжский. Предполагалось, что когда поселок Волжский перерастет в город, название ему дадут другое. О том, что зарегистрирован поселок Волжский, и облисполком утвердил его название, Логинов узнал из телефонного сообщения работника исполкома. Более всего Логинова возмутило не название, а то, что поселок получил статус районного подчинения. То есть, формально подчинялся Средней Ахтубе. Логинов «высказал удивление, что облисполком отгораживается от стройки коммунизма райисполкомом» [159]. «Удивление» – так мягко в дневнике. А по тону дальнейшей записи («исполком отгораживается… Мое мнение обсуждали…») ясно, что Логинов просто устроил скандал. Облисполком срочно собрался вновь и послал поправку к своему постановлению в Президиум Верховного Совета РСФСР. Через два месяца, 31 марта 1952 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР Волжский отнесен к категории рабочих поселков. Это означало, что он обрел статус областного подчинения. Буквально через несколько месяцев (30 июня 1952 года) на заседании исполкома Волжского поселкового совета рассматривался вопрос о переводе поселка в статус города: «В связи с возросшим числом населения, количественным ростом предприятий, гражданских сооружений, культурно-просветительских и лечебных учреждений… исполком решил:

1. Просить исполком Сталинградской области войти с ходатайством перед Президиумом Верховного Совета РСФСР о преобразовании Волжского рабочего поселка в город областного подчинения

2. Просить присвоить городу название «Сталинск-на-Волге» и впредь именовать «Сталинск-на-Волге».

Статус города населенный пункт мог приобрести только тогда, когда в нем было прописано (зарегистрировано) не менее 12 тысяч человек. На стройке работало гораздо больше людей, однако часть из них были «зэки», часть жила в окрестных поселках – Верхняя Ахтуба, Средняя Ахтуба, Заплавное, Ленинск. (Только в Средней Ахтубе жило более 6 тысяч человек, в Среднем Погромном – около 1,5 тысяч) Видимо недостаток формально прописанных в поселке жителей стал причиной отказа в изменении статуса.

Однако поселок стремительно разрастался. Вторичное обращение в высшие инстанции об изменении статуса поселка состоялось 9 декабря 1953 года. Волжский пережил смутный 1953 год, когда возведение гидростанции и города могли остановиться, и далее строился по плану. К 1954 году в городе было больше десятка домоуправлений, банно-прачечное хозяйство, пошивочно-сапожные мастерские. В то время не поселок – редкий город в стране мог похвалиться тем, что имеет лесомелиоративный участок, лесопитомник, оранжерейно-парниковое хозяйство. Начал строиться плавательный бассейн. Такие бассейны были тогда не в каждой столице Союзной республики… На заседании поселкового совета надо было решать, как будет назван город. Обстоятельства, при которых название поселка перетекло в название города, можно считать скорее легендарными, чем имеющими прямое отношение к историческим фактам. В целом ряде краеведческих работ об этих обстоятельствах говорится следующее. На заседании Волжского поселкового совета шли дебаты о названии будущего города. Обсуждали и предложенные писателями названия – «Пятиморск», «Электроград», «Гидроград». Но тут поднялся с места председатель поселкового отделения государственного банка Мешков и сказал, что новое название – дело хлопотное и нескорое. Надо будет заказывать новую печать. А если на поселковой печати, где стоит «п. Волжский» у буквы п подрезать бритвочкой одну ножку, то получится буква г. Что и нужно – г. Волжский. И никаких хлопот. Присутствующие посмеялись, но предположение Мешкова приняли [163]. В статье «Сопричастность» («Волжская правда», 25 февраля 1994 года) эту историю в том же духе рассказывает и сам Мешков. Заканчивается его рассказ так: «Печати же и штампы со срезанными буквами сохранились вплоть до переименования области».

В МБУ «Архив» городского округа – город Волжский сохранился целый ряд документов, на которых стоит печать поселкового совета с хорошо читаемыми символами. Печать имеет две кольцевых надписи, в центральной части круга – герб РСФСР. Надпись на внешнем кольце: «Исполком Волжского поселкового совета депутатов трудящихся». Надпись на внутреннем кольце: «Сталинградской области». Подрезав букву «П», «поселок» можно было превратить только в «госелок», но никак не в город. Более того, эта надпись все еще сохраняется на документах исполкома почти полгода после получения Волжским статуса города. Показательно, что та же печать с надписью «поселок» стоит на решении заседания городского совета от 2 сентября 1954 года об избрании членов исполкома города Волжского, в число которых входит и автор предложения «подрезать бритвочкой одну ножку» Мешков Анатолий Иванович.

Нельзя сбрасывать со счетов и аргументы, так сказать, уголовно-политического характера: любое «подрезание» печати – это подделка документа. А в стране еще царили сталинские порядки. Вряд ли исполком совета решился бы на столь опасное деяние. Впрочем, могли быть не печати с государственной символикой, а штампы поселковых организаций, скажем, «Баня п. Волжского».

Возможно, на штампах такого рода и подрезали «ножку».

Официально Волжский получил статус города 22 июля 1954 года.

ПИСАТЕЛИ

О Логинове писали разные авторы. И коллеги, и журналисты, и профессиональные писатели. И, как сказали бы литературоведы, обобщенный его образ получается цельным, достаточно четким. В большинстве публикаций авторы в той или иной стилистической манере дополняют друг друга. Сам Логинов любил встречаться с писателями, подолгу беседовал с ними. Известный поэт Евгений Долматовский, в книге воспоминаний «Было», посвящает ему несколько страниц. Подбирался к образу Логинова романтичный, тонкий и далекий от сиюминутной суеты Константин Паустовский. Именно – подбирался. Логинов как личность буквально очаровал Константина Георгиевича. «Несколько раз уже на рассвете Логинов вырывал час – другой для того, чтобы вольно посидеть с нами – вспоминает Долматовский. – Логинов, при всей своей внешней суровости, по-мальчишечьи восторженно смотрел на Паустовского, а Константин Георгиевич, когда мы оставались вдвоем, только и говорил что о

Логинове» [164].

Логинов не мог не знать Паустовского. За 30-е годы Паустовский работал разъездным корреспондентом «Правды», побывал на многих стройках, любил реки – писал о Волге, Каме, Днепре… Повесть «Кара-Бугаз» сделала Паустовского известным писателем. О разработках залежей глауберовой соли Паустовский рассказывал столь же поэтично, как и о странствиях романтического юноши. Идеи и поступки героев повести близки были Логинову –величие духа, мужество, ну и, конечно, героика революционной борьбы, строительство новой жизни. К тому же, самым непостижимым образом Паустовский совмещал тонкий лиризм со строго научным подходом и пафосом преобразования природы. И не удивительно, что Логинов для бесед с ним отрывал время от сна и «по-мальчишески восторженно» смотрел

на Паустовского. Тем более, что Паустовский был старше Логинова на 8 лет.

Логинов и сам много рассказывал писателям о своих стройках –о Чирчике, о Днепрогэсе. Во время одной из встреч Паустовский прямо-таки «загорелся» трагическими и героическими событиями на Днепрогэсе во время войны, решил бросить все и ехать на Днепр. Удержало его твердо данное журналу «Знамя» обещание привезти материал о Волго-Доне. Логинова Паустовский «вывел» в повести «Рождение моря» [166]. Правда, фамилию он не называет, но ошибиться нельзя: «Строитель Сталинградской электростанции». «Был он человеком атлетического сложения. И, по-видимому, огромной силы.В прищуренных его глазах светилось добродушие. Но это не мешало ему быть настойчивым и требовательным, как говорили его подчиненные, «до последней точки».

Логинов, под своей фамилией и со своей биографией присутствует на многих страницах очень известного в свое время писателя-документалиста Анатолия Аграновского. Аграновский встречался с Логиновым много раз. Словесный портрет Логинова наиболее удачен в книге «Утро великой стройки» (написана А. Аграновским в соавторстве с В. Галлактионовым.) «Ему было лет пятьдесят или немного больше. Впрочем, возраст исчезал, переставал ощущаться с первым его движением: двигался он очень свободно, легко, удивительно пластично. У него были сильные крупные черты лица, светлая шевелюра, внимательно оценивающие серые глаза. Говорил он обстоятельно и веско, как человек, привыкший, что с его мнением считаются, а к словам прислушиваются. Сидел очень спокойно – руки на подлокотниках, ноги ушли глубоко под стол, каждая мышца расслаблена. Так отдыхают спортсмены. Держался просто, и не прошло пяти минут, как нам показалось, что мы давние знакомые». Мне очень понравилась небольшая книга волгоградского журналиста Алексея Ветлугина «Перекрытие».

В основном повторяя то, что уже написано другими, автор отзывается о Логинове с какой-то особой теплотой, с особым пиететом. При этом в книге Ветлугина есть любопытный штрих. Логинов, как бы, между прочим, говорит автору:

«– Английское радио Би-Би-Си на днях сообщило о моем назначении начальником Гидростроя и дало вот такую характеристику: «Холодный взгляд ледяных глаз…».

Особо надо сказать о книге «Город на главной улице», целиком посвященной Логинову.

Написал ее Рафаил Михайлович Дорогов. На обложке, правда, два автора, Дорогов и Злобин. О приездах Злобина в Волжский или о его встречах с Логиновым ничего не известно. Роль Злобина, по словам близких Рафаилу Михайловичу людей, сводилась к тому, чтобы, слегка подредактировав, «пробить» публикацию в издательстве. Судя по всему так оно и было. Рафаил Михайлович Дорогов знал о Логинове много больше, чем рассказал в книге. Он работал главным диспетчером стройки, на этот пост поставил его сам Логинов. Но из всего калейдоскопа событий, связанных с начальником стройки, писатель должен был выбрать те, которые пропустит редакция и цензура. Или осветить события так, чтобы пропустили. Это был крест советских писателей.

У Рафаила Михайловича были и другие сложности. Еще свежи были события, связанные с началом стройки, её ветераны в начале семидесятых не все даже на пенсию вышли – с этим тоже надо было считаться: герои повести очень узнаваемы, а «по жизни» далеко не все они укладывались в схему советского инженера-новатора или бригадира-передовика.

Некоторые фамилии Рафаил Михайлович слегка переиначил, некоторые изменил основательно. Себя, к примеру, вывел с фамилией Кременцов.

Сколь-нибудь заметной вехой в литературной жизни страны, повесть «Город на главной улице» не стала, но в Волжском, и даже в Волгограде, она была событием. Строители вчитывались в текст, искали и находили прототипов героев.

Логинов не забывал о Сталинградской ГЭС и о Волжском. После назначения министром он два раза приезжал в наш город.

Официальный портрет Ф.Г.Логинова в качестве министра

строительства электростанций СССР

Логинов относится к поколению, рожденному на грани 19 и 20 веков. В 1917 году у людей этого поколения особого выбора не было.

Те, кто вырос в аристократических семьях, в большинстве своем оказались за границей и исповедовали соответствующую систему взглядов – полное неприятие революции и нового государственного устройства бывшей Российской империи. Талантливые «выходцы из народа» в массе своей воевали на стороне красных, систематическое образование получали на идеологизированных «рабфаках», в партию вступали по убеждению. Они искренне считали политический строй СССР самым справедливым и передовым, безоглядно верили вождям.

Лучшие из них, не щадя себя, работали на стройках страны и быстро шагали по карьерной лестнице.

         Скончался Федор Георгиевич Логинов в ночь на 2 августа 1958 года.

БИБЛИОГРАФИЯ. ФЕДОР ЛОГИНОВ

Федор Георгиевич Логинов [некролог] // Правда. – 1958, 1961. – 23 марта.

• • Логинов Федор Георгиевич // Ежегодник БСЭ. – М., 1959. – С. 648.
  • Наши знатные земляки // Новгородская правда. – 1959. – 23 авг.
  • Попов В. Командарм гидростроителей // Новгородская правда. – 1960. – 12 января. – (Наши земляки).
  • Литвинов, В. Главный герой: о романе Б. Полевого «На диком бреге» // Литература и современность. – Сб. 4. Статьи о литературе 1962-1963 годов / составители С.И. Машинский, Е.И. Осетров, Л.Г. Якименко. – М.: Художественная литература, 1963. – С. 434.
  • Дорогов Р. Строитель Логинов // Дорогов Р. Лирические истории. – М.: Сов. Россия, 1967. – С. 97-103.
  • Баклашов А. Выдающийся гидростроитель // Красная искра. – 1975. – 7 февраля.
  • Корольков Ю. Далекое, не забытое... – М.,1975. – С. 197-198.
  • Грошев Н.И. По зову времени // Россия электрическая: воспоминания старейших энергетиков. – М.,1975. – С. 165-166.
  • Галанов Б. Люди на диком бреге [послесловие] // Полевой Б. На диком бреге: роман. – М.: Известия, 1977. – С. 596. – (Библиотека «Дружбы народов»).
  • Баклашов А. О нем говорится в книге «Возрождение» // Красная искра. – 1978. – 25 авг.
  • Мамкин Н.С. Испытывается в пламени. – Л.: Лениздат, 1981. – С. 30.
  • Шатунов Б. Наш земляк – герой романа // Красная искра. – 1987. – 12 июня.
  • Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923-1991 гг. / составитель В.И. Ивкин. – М.: Рос. политическая энциклопедия, 1999.
  • Рогозин А.А. Гидростроитель Федор Логинов: (судьба в контексте эпохи). – Волгоград: ВолгГАСУ, 2014. – 164 с.